Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

БЭКСУ ♥

09.06.2013 в 22:10

Пишет  MaryIQ:

BaekSoo as 'Team Bottom'
Давно хотела сделать что-то подобное - перевести написать мнение об этом пэйринге, приправив его парой-тройкой фактов и новыми и относительно новыми моментами с мальчиками. И вот я наконец родила этот пост. Я понимаю, что в нашем фэндоме практически никто не шипперит БэкСу... но ай вонт ту белив, что я не одна.

~Небольшой анализ шиппера~ (всерьёз не воспринимать)

Мне кажется, у Бекхёна и Кёнсу хорошие отношения, но поскольку в англофэндоме (а в руфэндоме и подавно) их пэйринг не так популярен, как, скажем, БекЁль или КайСу, нам не дают увидеть с ним слишком много «моментов». А те моменты, которые нам всё-таки посчастливилось увидеть, не являются особо «вызывающими», поскольку БэкСу не акцентируют на своих отношениях внимание, особо не ведут себя как закадычные друзья и не дразнят/подкалывают друг друга.

Кёнсу чаще всего становится инициатором их моментов, улыбаясь Бекхёну, шепча что-то ему на ушко и просто ведя себя как обычно мило. Хотя эти моменты всё равно довольно редки, а Бекхён не уделяет Кёнсу столько же внимания, сколько другим мемберам. Их отношения больше «возвратно-поступательные», они больше флиртуют, нежели подкалывают друг друга (Бэк ведёт себя, словно десятилетний пацан, намеренно издевающийся над девочкой, которая ему нравится).

Факт 1
На одном из фансайнов фанатка написала на стикере для Кёнсу послание «Оппа, я люблю тебя больше всех!». Она показала ему стикер, и, улыбнувшись, Кёнсу сказал «Ох, спасибо». Поскольку Кёнсу её биас, она была в полнейшем благоговении и застыла на месте, пялясь на Кёнсу даже после того, как он подписал ей альбом. Бекхён, который сидел рядом с Кёнсу и был следующим в очереди, чтобы подписать альбом, нетерпеливо постукивал своим маркером по столу. Он в шутку сказал громким голосом: «Поторопись и иди сюда ~ сюда ко мне~

блаблабла

Я чувствую, что БэкСу довольно близки, но не настолько, у обоих есть более близкие друзья в группе, хотя они понимают друг друга лучше, чем кто-либо из остальных мемберов. Они оба главные вокалисты, что означает, что они проводят МНОГО времени вместе за тренировками вокала и записями.

Факт 2
На фансайте фанатка пошутила, сказав Бкхёну, что ненавидит его больше всех, несмотря на то, что она изобразила сердечко руками. ДиО, который сидел рядом с Бэком, услышал то, что она сказала, но поскольку он в этот момент подписывал альбом, то не видел её сердечка. Когда фанатка ушла, Кёнсу погладил Бекхёна по спине, как бы говоря «Чувак, не расстраивайся~»

У них есть потенциал стать лучшими друзьями, но на пути к этому есть препятствия, одно из которых – Джонин (а другое – Чанёль, хаха).

Факт 3
Предебют. Когда Бекхён стал трейни, он хотел сблизиться с Кёнсу. Тогда он часто ворчал о том, как сложно это сделать из-за того, что Кёнсу «таскался везде» с Джонином. После дебюта он часто хвастался насчёт Кёнсу, говоря «впервые встречаю парня, который поёт лучше меня»

Мне кажется, Бекхён тайно влюблён в восхищается Кёнсу и желает заполучить его внимание, но он также не хочет, чтобы об этом кто-то узнал, поэтому лишь время от времени позволяет себе дразнить младшего, восхищаясь им на расстоянии или когда это «не так очевидно». (с)

~ПИКОГИФСПАМ~ потому что за пару месяцев моментов скопилось немало.

~Из старого, но красноречивого~

Бэкхён пялится на Кёнсу, пока тот не видит, и сразу же отворачивается и делает вид, что "не было, ничего не было", когда Кёнсу замечает его взгляд на себе.



флиртуют

~мне определенно нравится их новая хореография~

на репетиции Кёнсу ещё вёл себя прилично


но во время съемок клипа его рука сама потянулась к аппетитной части тела хёна)))

~заботливые БэкСу~

ну настоящая мамочка


когда у Кёнсу несколько раз сорвался голос, Бекхён был единственным, кто на ним не смеялся, и первым, кто морально поддержал Кёнсу

~снова флиртуют, как пить дать шушукаются~

~BaekSoo in matching t-shirts~

~и остальное~

взгляяяды)


Бэк подкатывает, смущая Кёнсу


РУКИ!


как важно правильно встать или Кёнсу-великан)


БэкСу хипхопперы)))

ВУУУАААААААААААААААААААААА Я ПРОСТО

@темы: маня, *кровь носом*, аджика-задрот, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён, воробушек су, otp

---

инфо.

библиографический список - ЖОПА.
35+ = Чонин/Чанель - все вполне обоснованно. долг отдан.
буазахахахах мы с эльвирой снова не доглядели за мясом .___. бедное мясо.
снова бессонная ночь.
аниса ждет Чонин/Бэкхен #внезапно
и у нее биас в ЕХО-К определился. хвалабровямкрисуса!
13 - на перплет.
завтра трудный день в поисках гуровой. эх.

@темы: маня, аджика-задрот, acontecimientos

---

кто долбаеб и захлебывается чанкаями на рассвете?! - правильно.
хвала святым носкам чанеля.
это все песня!!!! тт_______тт

@темы: маня, аджика-задрот

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ААААААААААААААААА ИСТЕРИКА! ПФУАХАХАХАХХАХАХАХ

29.05.2013 в 01:47

Пишет  ~Papurika~:

ТТ______________ТТ

@темы: fangirling, маня, KAI, JODER!!!, аджика-задрот

---

БУАЗАХАХАХ ПРОШЕЛ ПО ССЫЛКЕ И НАТОЛКНУЛСЯ НА ТАКОЕ ХДДД
ИЗВИНИТЕ ПАПУРИКА Я У ВАС СТЫРИЛ ХДД

07.06.2013 в 14:35

Пишет  ~Papurika~:

Аааааа, я не могу на это смотреть!

PS: Методы соблазнения
* Лида наглаживает себя по лицу и оголяет подмыху
* Бэкки шлепает по попе изображая подвыпившего официанта
* Кроманьонец хватается не пойми за что и размахивает руками
* Остальные двое разводят на групповуху...сработает видимо только с друг другом
Исинка,

@темы: *кровь носом*, EXO

---

лиза разрешила.

от Сеула до Кванджу

Автор: Oxygen

Персонажи: lubaek [luhan/baekhyun]

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU, Songfic

Есть Бэкхён и есть Лухань. Вместе им нельзя, а поодиночке – пустота. Но на смену приходит время.

– Однажды жизнь изменится. Закрывая глаза, ты поймешь, прошлое – отражение в воде, а ты просто разучился видеть, да и плавать никогда не умел. Оно не пугает, но и думать о нем не хочется. Прошлое забудется однажды, потому что только в настоящем будет жить сердце. Просыпаясь и дыша рассветом, ты поставишь чайник, заваришь кофе и выйдешь на балкон за утренней сигаретой. Внизу город – шумный с раннего утра, безумный, а выше – небо, всегда неторопливое, плавное и в то утро насыщенно-кобальтовое, – слова срываются вместе с паром, ускользая в морозном воздухе. – Вспомнив наши дни на периферии, ты обязательно улыбнешься. Ты научишься улыбаться, думая о нас. Ну а если все же не научишься, то делай это иногда ради меня, договорились? Мне так будет самую капельку легче; побалуй эго старого друга, – с улыбкой и смеясь.

Поезд отправляется через пять минут. Провожающих просим выйти из вагонов.

– Ну вот, кажется, пора прощаться, – переваливаясь с ноги на ногу и поправляя застежки на университетской куртке. – Пообещай мне не меняться, ладно? Это очень важно. Когда увидимся в следующий раз не хочу знакомиться заново, да и такого тебя я уж слишком люблю, чтобы терять.

Парень подталкивает чемодан коленом, вручая его замершему другу. В этот красный прямоугольник на двух колесиках упакованы восемнадцать лет жизни, три из которой отданы чужим рукам. В нем воспоминания: детство, отрочество – бурлящие школьные годы, первые синяки на коленках и шрамы чуть-чуть глубже или там, где вовсе не увидеть. В нем совсем не накрахмаленные рубашки и смятый в жесткую кучу хлам. Годы, месяцы, дни – его содержимое. Ценный груз, хоть и тяжелый в сложившейся ситуации, даже неподъемный. Но и его удается переместить с платформы в вагон под суматоху вокруг и торопливых пассажиров, которым невдомек. Кто-то едет в столицу навестить родных, друзей, кто-то сбегает от прелестей провинции, а у кого-то просто нет выбора и приходится прощаться, вот как сейчас.

– А сейчас? Что ты делаешь сейчас, хён? Разве ты меня не теряешь? – как раз в тот момент, когда двери закрываются и от теплых ладоней запотевают стекла, а перед глазами мутно-мутно, но так и должно быть.

– Я отпускаю тебя, это – другое, – одними губами вдогонку по рельсам следующему до Сеула поезду №243. Тихое прощание в начале декабря, когда уже похолодало, но снег не выпал. Его обещали ночью на следующий день. Осталось только подождать.




Поезд, следующий маршрутом Сеул – Кванджу, прибывает на железнодорожную станцию через тридцать минут. Всем пассажирам просьба приготовиться.

Бэкхён разъединил склеенные веки, лениво разминая затекшие плечи. Пейзаж за окном все чаще приобретал серо-блочный вид, сменив цветущую вишню заводами и валящим из труб угольным дымом. Нетерпеливые аджуммы уже потихоньку занимали проход, выстраиваясь в живые очереди с тележками и авоськами. От них пахло рыбой и закусками, а переговаривались они звонко, нисколько не смущаясь диалекта. На основании увиденного, Бён предположил, что зашли они несколькими станциями раньше, в рыбацкой деревушке на Японском море. Та остановка была больше обычных пяти минут, и проводники перешептывались о слете какого-то профсоюза. "Профсоюз обиженных жен рыбаков", – смеется про себя Бэкхён, отпивая немного остывшего кофе из картонного стаканчика.

Ему всегда больше нравилось в старых, дешевеньких поездах. Такие почти не ходят, но парень словно магнит притягивает билеты на подобную рухлядь и считает это большой удачей, не меньше. Правда, последний раз он путешествовал на подобной этой развалюхе чуть больше десяти лет назад, вот только в противоположном направлении. Это была его восемнадцатая зима и мир, казалось, рухнул. В восемнадцать, вообще, склонен накручивать ситуацию, а уж когда родителей неожиданно переводят в столичный филиал компании и ты – мальчишка с только-только появившимися в определенных местах волосами – должен кардинально поменять уклад собственной жизни: попрощаться с друзьями, одноклассниками и любимыми местами родного города, чтобы переехать в Сеул, где все точно зазнавшиеся снобы и сгнобят провинциала. Конечно, это пугало, но больше всего Бэкхён злился и противился воле родителей потому, что там не будет Лу, без которого точно нельзя.

Они с Луханем познакомились в старших классах, и, будучи вечным двигателем, Бэкхён просто не мог пройти мимо нашумевшей новости о третьекурснике из футбольного клуба – лучшем нападающем в западном округе, который еще и китаец по национальности, да и первый красавчик школы к тому же. Бэкхёна просто распирало от любопытства и желания опровергнуть все слухи, гуляющие вокруг данной персоны. Правда, когда он убедился в их правдивости, его стало распирать от зависти, а после мечтой первогодки стало зачисление в команду и полный разгром противника. Мог бы Бён подумать, что уже через каких-то жалких пару месяцев он и местная знаменитость будут сутки напролет пропадать на тренировочном поле, после бесцельно слоняясь по городу, лишь бы оттянуть момент возвращения домой. Лухань так быстро заполнил собой жизнь и голову Бэкхёна, что весь выпускной старшего парень проплакал не скрывая отчаяния, вечером выпросив обещание даже так никогда не расставаться. Тогда он не знал, что спустя два года невольно собственноручно разрушит клятву, разбивая мечты дробью колес.



– Тетушка, – выходя из вагона и заключая в объятия хрупкую женщину с проглядываемой сединой в волосах. – Хорошо быть дома, – оглядываясь.

– Хорошо, что ты дома, – по дороге к машине.

Жизнь в Сеуле протекала размеренно: Бэкхён закончил старшую школу и поступил на медицинский, откуда перевелся почти сразу, как только дело дошло до препарирования и прочих внутренностей – желудок оказался слаб. На психфаке было попроще, хоть и поначалу. Там он познакомился со странным пучеглазым парнем, с пугающе-ровными длинными пальцами, До Кёнсу и его блаженным на первый взгляд другом – Чанёлем. В таком тандеме они просуществовали до самого выпуска, а во времена стажировки к ним присоединился Чонин – засланный казачок с дерзким взглядом и бронзовой блестящей кожей. Кёнсу не устоял, как и следовало ожидать. Чанёлю же пришлось довольствоваться гоуконами с легкодоступными девицами, которые ни к чему хорошему так и не привели. Что до Бэкхёна, он не переставал писать лучшему другу из Кванджу и настойчиво звонить в скайп каждый вечер, даже когда выпускные экзамены, курсовая не готова или начальник свирепствует. Лухань был центром мира даже за сотни километров к морю; всегда.

– Чанёль никогда не найдет себе подружку таким способом, – вздыхая. – Клянусь, хён, у него нет никаких шансов.

– Ты слишком строг к нему, Бэк.

– Если бы ты его видел, ты бы так не говорил, – театрально надувая щеки.

– Знаешь, – китаец почесывает затылок, – возможно у тебя будет возможность представить нас.

– Ась?

– Я тут вспомнил, что еще ни разу не воспользовался отпускными...


Хань приехал через месяц, на цветение вишни. Бэкхён не знал, что говорить, как вести себя и кроме как: Вот тут и живу, – выдать ничего не смог, но и здесь старший выручил неловкого донсэна, заключая в объятия с невозможно честным и усталым Я скучал. И так по городу, от достопримечательностей до парковых скамеек и пустынных улиц на рассвете. С Это Чанёль и Кёнсу, а Чонин должен подойти в течении часа. и баснословным количеством соджу на пятерых.

Бёкхён сейчас и не вспомнит, кто сделал первый шаг, но хорошо запомнил вкус губ и руки Ханя на пояснице, когда воздуха не хватает и у каждой стены остановки по пути к постели. Тонкие кисти и пальцы в волосах. Лухань на вкус такой же, как и в старших классах, когда за поцелуи приходилось извиняться, ведь это неправильно и стыдно, но почему-то хотелось еще. И вот оно это еще и его мало.

Подушечками пальцев по позвонкам, с дрожью и Это же в первый раз? сумасшедшим басом с капелькой акцента. Кивая и чувствуя скопившийся на кончиках ушей жар, Бэкхён впервые почувствовал себя по-настоящему желанным, в бережных касаниях и тихом шепоте: Вот так, расслабься. Его полностью поглотил этот спектр чувств – новых, странных, но от этого лишь более желанных. Путаясь ногами в простынях и срываясь на фальцет, он прижимался всем телом к хёну, боясь ускользнуть и потеряться, обнаружив себя во сне. Живот испачкало белесыми лентами, когда голос Ханя огрубел, отдаваясь жалящими шлепками по бедрам. Бэкхён дышал жадно глотая воздух, пропитанный чужим запахом, а позже целовал и целовал, мысленно благодаря Бога и декана Государственного университета Кванджу за отпускные.

Он проводил Луханя тремя днями позже, с тоской отпуская теплую ладонь и обещая провести отпуск где угодно, но вместе. В неловкой тишине под занавес глухих ударов сердца, Бэкхён выдавил из себя прощание, давшееся сложнее и больнее их первого, а Хань уехал скорым поездом, забрав с собой все тепло, превращая грядущее лето в декабрь восемнадцатой зимы Бэкхёна.



– Дорога не отняла много сил?

Бэкхён отрицательно мотает головой, принимая из рук тетушки бумажные пакеты с продуктами. Весна в Кванджу пыльная и со стойким запахом вишни в окрестных дворах. На крышах чайных домиков сидят упитанные деловитые чайки – частые гости в это время года. Улицы чистенькие и тихие в начале дня и это так рознится со столичной суматохой, что непривычно и даже как-то неловко.

Бэкхён приезжает в родной город каждую весну, когда цветущие деревья напоминают ему те шесть дней в Сеуле. Он много раз предлагал Лу переехать: когда закончил школу, а после и университет, но старший не мог бросить родителей и сестер, когда как Бэкхён был единственной опорой матери после развода. Они не могли бросить все и сбежать, как это обычно происходит с героями романов. Их слишком привязали обстоятельства, корнями вросшие в два разделенных километрами города. Их разделяло время, дороги, расстояние, но они продолжали тянуться друг к другу несмотря ни на что.

Да, несмотря ни на что.


– Хань, – зовет мать, – вот мы и дома, – разуваясь и проходя в небольшую комнатку.

Квартирка его семьи в детстве казалась гораздо больше. Наверно, всегда так. Ребенком не замечаешь мелочей, путаешься в датах и вечно что-то, да забываешь. Ребенком не думаешь о завтрашнем дне, а будучи молодым ничего не меняется. Молодым ты мечтаешь о новой встрече, стоит любимому выехать за черту города, и ни на секунду не задумываешься, что из-за аварии на путях поезд может сойти с рельс и перевернуться, унося с собой жизни двух в половиной тысяч, среди которых...

– Давно не виделись, старый друг, – присаживаясь на колени перед фотографией на невысокой тумбе и зажигая свечу.

Бэкхён складывает ладони в молитве, опуская подбородок. Ему это всегда сложно, будто все повторяется и пленку в конце-концов заедает. Поезда навевают воспоминания, а весна всегда отдает декабрем, но без рождественского настроения. И пусть он не сдержал обещание и судьба отбросила его так далеко от мест, принадлежащих сердцу, пусть он не смог приехать, не смог изменить как-то свою жизнь... пусть. Он нарушил много обещаний, которые легко бросал на ветер, но одно единственное, последнее, он обязан сдержать.

– Ну вот, – нелепо улыбается, – это мой четвертый отпуск, хён.

На его плечо опускает подрагивающая ладонь, которую от тотчас накрывает своей, чуть сжимая.

– Рад, что мы снова проводим его вместе, – со взглядом в оконные рамы, где небо всегда неторопливое, плавное и насыщенно-кобальтовое. То, что так любил Лухань.

@темы: fanfic, otp

---

наконец-то. и уже срать, что не читают. главное - я доволен.

flowers

Чондэ/Бэкхен, Кенсу/Сехун, Лухань

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU
Предупреждения: OOC

сказка.

В саду, где много цветов, время плачет лепестками.

Все просто, Чондэ уже привык.

Просыпаться с расцветающей зарей за линией горизонта, и, пряча зевок ладонью, выходить в сад.

Сколько?

Никто не знает ответа – ни Лухань, у которого высветленные волосы и дом за изгибом холма, разделяющий их участки на равные территории, ни Кенсу с печалью, затаившейся в уголках губ и я не помню в один из дней, когда Чондэ решил проведать его.

Никто.

Он ставит чайник и, пока кипит вода, выходит на крыльцо, вдыхая свежий воздух, разбавленный ароматом цветов, растущих повсюду: тянущихся к свету от оснований лежачих валунов, возле торчащих из-под земли корявых корней деревьев, которых всего четыре; по одному на каждый угол участка, и по обеим сторонам дорожки, вымощенной серыми потертыми от времени плитками. Чондэ бережно следит за каждым из них, разрыхляя почву, вырывая сорняки и поливая.

Он слегка дотрагивается до покрытой бархатной кожицей набухшего бутона белой герани и ловит пальцем бусинку росы, в которой его отражение.

Чондэ не помнит, как он здесь оказался, не знает, откуда у него этот дом и огромный сад с разбитым цветником.

У него вечное лето и грязь под коротко подстриженными ногтями к вечеру, которую он тщательно вымывает холодной водой из родника.


Цветы сворачивают свои лепестки и скукоживаются от ночной прохлады, а Чондэ вытаскивает трубку и, набивая ее табаком из запасов Луханя, курит.

Сизый дым оборванными кусками уносится в небо, разбавляя млечный путь с мигающими звездами, и Чондэ думает, что так правильнее всего – стоять и курить в открытое окно в ожидании завтрашнего дня.

Он видит мелькнувшую искру падающей звезды и по старому поверью загадывает желание, которому не суждено сбыться, но все же.


В доме тихо и темнота рассеивается лишь несколькими свечами, от пламени которых на стенах рисуются размытые тени. Он вытаскивает из старого комода шкатулку и, обмакнув перо в жижу чернил, выводит текст письма, которое собирается отправить Луханю. Их связывает дружба длиною в вечное лето и вечерние посиделки, которые становятся все реже и реже. У Луханя много работы в саду, от которой ломит спину и ноют руки, и почему именно я должен заниматься этим? в один из вечеров возле костра.

Никто не знает ответа, и лишь Кенсу поджимает уголки губ, в которых поселилась грусть, переводя разговор на - вчера у меня зацвели первые ири... - его голос обрывается застрявшим выдохом, а пальцы начинают дрожать.

Лухань удивленно поднимает на него взгляд и закрывает рот, не позволяя вырваться вопросу.

Ты до сих пор надеешься?


В саду Кенсу только белые ирисы. Они обнажаются вялыми лепестками, по которым стекают прозрачные росинки слезами, и опадают к утру.


Время плачет лепестками.


Он сжимает в ладони мертвый цветок и закапывает, чтобы через некоторое время вновь с надеждой ждать цветения. Кенсу вспоминает полупрозрачную кожу, выпирающие ключицы и родинку на лебединой шее под пульсирующей бледно-голубой жилкой. Он прикрывает подрагивающие веки, склеивая ресницы, и видит перед собой улыбающиеся полумесяцы глаз и робкую улыбку, от воспоминания которой грудная клетка набивается белыми лепестками, с которыми рассыпался и он. И становится тяжело дышать.

О Сехун.

Кенсу встает со своего места, накидывая потрепанный плащ и доброй ночи…



Чондэ кажется, что Сехун оторвал часть Кенсу и унес с собой, потому что после него только белые ирисы и потухший взгляд с печальной улыбкой. Он заканчивает письмо и, убрав принадлежности обратно в шкатулку, ложится спать.


Утро встречает его мелким дождем и серым небом с клочками белых облаков.

Сад утопает в первых раскрывшихся пионах, а Чондэ сидит под настилом и держит в руке помятую и влажную бумагу, расплывшие чернила которой сообщают, что Кенсу исчез.

Дождь.

Чондэ собирается в дорогу, натягивая старый свитер, и бросает взгляд в окно, где дождевая вода, смешиваясь с грязью, уносит с собой оторванный цветок пиона. Он выскакивает из дома и успевает поймать ее, прежде чем она теряется в мутном потоке.

Нельзя самому срывать цветы – негласный запрет.

Чондэ накрывает ладонью нежный бутон, уберегая от ссыпающихся прозрачных бусин неба, и хватается за чашку, набирая в нее немного воды. Он осторожно опускает его в стеклянную полость и относит на подоконник.

С возвращением он решит, что с ним делать.

Входная дверь захлопывается, и Чондэ уходит в дождь, который забрал Кенсу.


Лухань ждет его на веранде дома Кенсу и прячет всхлип под шум шагов по лужам. Они убираются в доме друга и разбирают его вещи, сортируя все по ящикам. Чондэ выглядывает в окно, за которым уже темное небо в разводах, и дотрагивается до оконного стекла, на миг ему видится Кенсу, держащий за руку Сехуна, среди расцветшего моря белых ирисов. Сердце Чондэ затапливает облегчением, а губы дергаются в улыбке. Он поворачивается к Луханю, сидящему за столом и перебирающему письма, и опускает ладони на его острые плечи, тот вздрагивает и выпускает из рук старые конверты.

-Как ты думаешь, Кенсу заменят?

Чондэ нахмуривается и потирает переносицу.

-Думаю, да… он ведь сам ушел.

Лухань протягивает руку и накрывает ладонью теплую ладонь Чондэ на своем плече.



Чондэ возвращается домой через день после событий, когда солнце последним поцелуем скользит по ярко-алым бутонам роз, цепляющихся за деревянные столбы веранды, хотя Лухань предлагает ему остаться у него на ночь. Он закрывает калитку и проходит по смытой дождем дорожке, колыша подолом своей накидки нежно-голубые цветы крокусов.

Входная дверь открывается мягким толчком предплечья, потому что руки заняты коробкой, в которой несколько воспоминаний о Кенсу и вязаный джемпер красного цвета. Он опускает ее на деревянный стол и устало стаскивает с себя одежду, не обращая внимания на суету за старыми занавесками. Чондэ проходит к комоду и вытаскивает оттуда трубку с табаком, собираясь покурить, но трубка с гулким стуков встречается с деревянным полом, а табак рассыпается вихрем, потому что занавески одергиваются изящными пальцами и являют любопытное лицо незнакомца.

Чондэ теряет дар речи и, когда он возвращается, тихо спрашивает, вытягивая палец в его сторону:

-Кто ты?

Ему кажется, что это очередной глюк после исчезновения Кенсу, хотя расцветшая улыбка и приятный голос говорят об обратном.

Бэкхен. Бен Бэкхен - опускаясь босыми ступнями на пол и шевеля пальцами ног.

Чондэ моргает пару раз, надеясь, что видение пропадет, и вдруг до него доходит. Он кидается в сторону окна, пугая парня и распахивая занавески, чашка с цветком пиона – пуста.

Не может быть…

Бэкхен стискивает пальцами концы пледа, брошенного на обнаженные плечи, и потирает одной ногой другую – прохладно. Он морщит нос, следя за Чондэ, который с таким неверием рассматривает чашку, и бочком пятится в центр небольшой комнаты.

У Чондэ встревоженный взгляд в карие глаза и что я наделал? а у Бэкхена сонный зевок и просьба дать ему одежду.


Появление Бэкхена в его жизни пугает Чондэ, потому что он помнит О Сехуна и потухшие глаза исчезнувшего Кенсу, который случайно зацепил цветок белого ириса, срывая. Он старается не обращать на него внимания, продолжая заниматься своей работой в саду. Но Бэкхен постоянно крутится рядом и очень любопытный, спрашивая обо всем и нюхая каждый раскрывшийся бутон. Он выглядит хрупким в его растянутых старых футболках, которые еле как были найдены в шкафу и оголяют нежно-кремового цвета кожу с выступающими ключицами. Чондэ роняет из рук мотыгу, когда Бэкхен внезапно хватает его за локоть и тянет за собой - идем, идем! Одуванчики появились! Ты должен это увидеть!

Вечное лето разбавляется смехом Бэкхена и потугами Чондэ не привязываться к нему.

Но он не может сдержать ответной улыбки, когда Бэкхен с самым счастливым видом принимается за приготовленный суп и не ешь так быстро – обожжешься.

Лухань натыкается на Бэкхена в его доме и шипит в лицо Чондэ, что не хочет потерять и его, потому что и тебя не станет, ты понимаешь это? Зачем ты сорвал его!? Он зло пинает дверь ногой и уходит в ночь. Бэкхен растерянно смотрит на побитого словами Луханя Чондэ и обнимает себя руками, потому что – разве он виноват?

Ночью он обиженно поворачивается к нему спиной, укладываясь спать на диване, и Чондэ не чувствует на себе его взгляд как прежде перед сном.

Утром Чондэ замечает опухшие веки и я полежу еще, ладно? из вороха одеял.


Он проводит целый день в саду, вырывая сорняки и разрыхляя землю. Когда солнце скрывается за черепичной крышей дома, Чондэ встряхивает штаны и проходит к журчащему роднику, чтобы помыть руки. Он задумчиво смотрит в свое отражение на поверхности воды и не замечает опавших на землю лепестков возле клумб с пионами. До сих пор раскрытые соцветия розовых гиацинтов предвещают дождь, а Чондэ продолжает думать о Бэкхене.

Он поджимает губы и старается унять гулкий стук сердца всплеском холодной воды об лицо, потому что все теперь вертится вокруг этого парня. За вечное лето он привык к одиночеству, но сорванный цветок решает за него.

Нельзя рвать цветы – каждый бутон хранит душу и человека в другом мире. Чондэ не помнит, как попал сюда, но знает, что до него тут жил Чанель, который оставил после себя кучу писем в никуда и постоянное Kim J. на полях потрепанных конвертов и высушенным маком в одном из.

Он опускается на колени перед старым диваном и проводит ладонью по макушке парня, взлохмачивая. Зернышко, посаженное Бэкхеном между его ребер и подпитываемое бесконечными улыбками, случайными прикосновениями, взглядами, расцветает, разворачиваясь лепестками нежности и трепетной любви к парню, который старательно делает вид, что спит и не слышит - Бэкхен-а, просыпайся…


Когда в первый раз грохочет гром, освещая комнату секундной вспышкой и разжижая налившуюся темноту, Чондэ видит, как вздрагивает ворох одеял на диване. Он лежит на боку в своей кровати и пытается сдержать смех, потому что Бэкхен – смешной, пытаясь не задохнуться в своем убежище, и до сих пор обиженный на него. Ему хочется подойти, взять его на руки и утащить в свою постель, успокаивая, но он боится сделать что-нибудь не так, и вскоре веки закрываются от усталости, смыкая ресницы.


Чондэ просыпается посреди ночи, почувствовав ледяные ступни, греющиеся об его ноги, и тихое сопение в шею. Он оттягивает край одеяла и видит удобно пристроившегося Бэкхена, который прижимается к его ребрам, чудом не ломающимся под бешеным биением ненормального сердца, потому что чужие холодные ладони проскальзывают под подол футболки, собирая тепло его тела кончиками пальцев и слегка царапая ногтями. Чондэ замирает, затем мягко перехватывает ладонь на своей груди, накрывая своей поверх ткани футболки, и прижимает к пульсирующему бутону между ребер. Бэкхен утыкается носом в его шею, горячо выдыхая, и прикасается губами. Кожа на месте поцелуя горит, и Чондэ немного отстраняется от него, сжимая мозолистыми пальцами тонкие запястья. Темнота скрывает лицо Бэкхена, и Чондэ ищет его дыхание своими губами, обжигая вздрагивающие веки, выступающие скулы, он осторожно ловит его мягкие губы в поцелуе…

Кожа Бэкхена тоньше лепестков и пахнет ароматом цветущих пионов - запах, который опьяняет Чондэ, заставляя шептать нежные безумства, гладить тонкие лодыжки и целовать острую коленку после первого чистого стона…



В саду, где много цветов, время плачет лепестками.




***



Лухань перебирает недописанные письма Чондэ, которые начинаются с Byun, и складывает их в стопку.

Он поднимается с места и идет к шкафу, убирая туда коробки с одеждой и оставляя для себя одну, в которой курительная трубка, перевязанный мешочек с табаком и старая растянутая футболка, пахнущая пионами.

Закрыв оконные рамы и сцепив их замками, он выходит на крыльцо и зовет нового владельца участка Кенсу:

-Сехун-а, я убрался в доме, мы можем возвращаться.


Парень поворачивается к нему и улыбается полумесяцами глаз.







the end.


хотелось бы красивого арта , но - перебьюсь.
писалось под Daughter – Smother

@музыка: Daughter – Smother

@темы: fanfic, олень, inspiración епта!, Чондэ Q_Q, прыщик моего сердца — о сехун, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён, пак чанёль, воробушек су, otp

---

Zi Tao's three steps and words

Тао/Исин, Крис/Чонин

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, AU
Предупреждения: OOC

ч....

Казалось бы, все так просто – подойти и сказать простую комбинацию из трех слов, но если учесть головокружение при одном взгляде на него, трясущиеся коленки, потные ладони и заикание – это становится так затруднительно, что Крису приходится откачивать Цзы Тао после случайных непродуманных до мелочей встреч с ним.

Чжан Исин.

Сведения, которыми обладает Тао, о нем так ничтожны, что он готов продать почку/селезенку/зубы ради большей информации. Это оказывается на руку Ким Чонину, который посещает с Исином уроки танцев и самым бессовестным образом предлагает ему сделку, присев во время обеда в университетской столовой и помоги мне с Крисом, я улажу вопрос с Исином.

Крепкое рукопожатие – залог успешно заключенной сделки и довольного вида у обоих на лице.


Шаг первый. Знакомство. «Давай, станем друзьями?»


-Ты точно уверен, что он придет сюда? - Тао нервно поправляет наушники в ушах, но даже успокаивающий тон Чонина, перебиваемый раздраженным голосом Криса, не снимает напряжение, током проносящееся по всему телу, когда дверной колокольчик оповещает о новом клиенте – Исин.

Сердце Тао начинает выпутываться из своих артерий, подскакивая до горла, а затем резко теряется между мочевым пузырем и почками, потому что Исин, оглядывая помещение в поисках свободных мест, встречается с ним взглядом.

У Исина миндалевидные глаза с чередой пушистых ресниц, которые ему однажды удалось рассмотреть вблизи, когда по совету Криса, он специально столкнулся с ним в коридоре университета (- Цзы Тао, ты – дебил! Ты бы еще его к стенке припер и изнасиловал!), и очаровательная улыбка, от которой ноги под столом начинают жить по-своему, стремясь оказаться быстрее рядом.

Тао начинает призывать всю свою сосредоточенность и даже успевает сделать несколько упражнений для выравнивания дыхания, пока Исину отказывают на можно к вам присесть? за первым столиком. Все было продумано до мельчайших деталей, и каждый столик в любимой кафешке Исина был занят знакомыми Цзы Тао, Криса и Чонина.

Несколько шагов разделяют его от успешного завершения тщательно подготовленной операции, отчего внутри все ликует и взрывается фейерверком, только, кажется, у Чжана Исина совсем другие планы. Он заказывает свой любимый напиток и, купив свежеиспеченный пончик со сгущенкой и сахарной пудрой, приседает прямо на пол, вытянув свои ноги и доставая планшет с наушниками. Он увлеченно жует сладкое тесто и слизывает кончиком языка сладкую присыпку с губ.

У Цзы Тао тесные штаны и паника шипением в микрофон наушников на отсутствие плана В, С…

Он стягивает их, которые с таким трудом Крис выпросил у Чондэ – мастера списываний у любого преподавателя, и от безысходности своего положения проглатывает кремовый эклер целиком, затем поднимая взгляд на:

-Можно к тебе присесть? Все столики заняты, а на полу неудобно…

Цзы Тао требуется не только план В, С…Z но и воздух, потому что рот забит пирожным, а нос дисфункционировался.

-Фавефна! – стараясь не выплюнуть содержимое рта и вернуть мозги на место.

Исин расцветает улыбкой и присаживается напротив.

-Спасибо, тут никогда не бывало столько людей, - после первого глотка горячего напитка.

Тао смотрит на его тонкие пальцы, обхватывающие белую керамику, и мысленно посылает сигналы SOS Крису с Чонином, которые где-то в соседнем здании. Он молчит, боясь пошевелиться, потому что любое его действие будет иметь необратимые последствия. Исин достает из своего рюкзака пачку m&m’s и разрывает, предлагая ему. Несколько цветных шариков катятся по поверхности стола, и Тао чисто на автомате перехватывает их, не зря же он тренировал свою реакцию в течение десяти лет, занимаясь ушу, но лучше бы он этого не делал, ведь теплая/мягкая/нежная/любимая ладонь Исина теперь накрывает его смуглую и потную, отчего все вокруг приобретает радужные краски и Исин - wexrfwerngfwekjrgnfre!!!!

Тот кажется, не замечает реакции Тао, восклицая ой соблазнительными губами и разрывая прикосновение.

-Вот, это тебе, - отсыпая из упаковки в его тарелку с уже съеденным эклером.

Исин улыбается уголками губ и начинает перебирать оставшуюся в упаковке сладость, откладывая отдельно коричневые шарики на блюдце из-под кружки какао. Тао следит за его манипуляциями и задает самый первый вопрос, возникший в его пустой голове:

-Что ты делаешь?

-Я ем только коричневые. Мне кажется, в них меньше всего красителей, ведь шоколад и так коричневый, - улыбаясь и убивая Цзы Тао своей ямочкой на правой щеке.

С этой встречи хрупкий мостик дружбы протягивается между ним и Исином на радость Криса и Чонина, который, пользуясь случаем, предлагает отметить это у него дома, а потом толчком в бок Цзы Тао и краем губ - только придумай отмазку, чтобы оставить нас одних…



Шаг второй. Первое свидание. «Ты мне нравишься»



-Просто подойди к нему и попроси встретиться. – Цзы Тао смотрит на Криса, обнимающего Чонина, как на врага народа, и сокрушенно падает лбом на свои сложенные руки.


После их официального знакомства он стал более спокойно реагировать на Исина и даже поддерживать разговор на заранее продуманные темы, но когда тот сказал, что вегетарианец, он выдает первое, что ему приходит в голову:

-Так вот почему ты такой худой!?

У Исина выпирающиеся ключицы и тонкая бледная кожа, в отличие от Цзы Тао, который после исиновского у тебя такая смуглая кожа тыканьем в оголенное плечо старается носить закрытые вещи, потому что дурацкое а вдруг он не любит смуглых? зацепилось за извилины мозгов, которых у него кажется нет, потому что Крис смотрит на него как на полоумного в тридцатиградусную жару и ты совсем шизанулся? Тао, зачем ты эту водолазку натянул?

Исин кажется, не менее удивленным, когда он встречает его после пар в закрытой на молнию/пуговицы кофте в течение недели. У него сочувственный вид и самый неожиданный вопрос для Тао:

-У тебя сыпь? Моя бабушка занимается народной медициной, если хочешь, мы можем пойти к ней завтра…

Нет, это, конечно, прекрасно, что таким образом он смог бы познакомиться с его бабушкой, но сыпь – дело тонкое и за одну ночь ее не приобрести, поэтому Тао, снимая кофту и оставаясь в одной майке, отрицательно качает головой.

Они медленно идут по освещенной улице, Цзы Тао немного впереди, а Исин сзади, лавируя на бордюре, и тогда это случается в первый раз. Тао выглядит так, словно познал дзэн, потому что зубы Исина слегка впились в оголенную кожу на выпирающей косточке плеча, а его смущенное извини, дурацкая привычка, не смог удержаться заставляет мир сужаться до них одних и обзавестись крыльями за спиной.



-Тао, - Чонин высвобождается из объятий блондина и опускается рядом с ним, - ты нравишься Исину, поверь мне. Он из тех людей, которые не общаются, если человек ему неприятен.

Крис позади корейца согласно кивает головой и вставляет свои пять копеек:

- Тем более, он укусил тебя! Пхахахах пометил территорию…


Никогда в жизни Цзы Тао не нервничал так, даже перед финальным соревнованием по ушу, после которого он стал чемпионом страны среди юниоров. Он рыл артезианскую скважину носком кед на кромке футбольного поля, ожидая Исина, на которого навалилась вся команда, потому что ругающийся на своих защитников Минсок и футбольный мяч за линией ворот. Лухань – капитан сборной университета по футболу, начинает танцевать нечто странное, празднуя победу, а потом к нему присоединяются Кенсу с третьего курса, Чонин и Исин.

Что за ритуальные танцы? Может, стоит пройти отбор в команду?

Он машет Исину и натянуто улыбается играющему бровями Чонину и тихому файтинг, когда вся команда исчезает в раздевалке.

Исин уставший, но с улыбкой приближается к нему в обнимку с Луханем. Цзы Тао слегка хмурится и хватает свою спортивную сумку со скамейки.

-Исин, мы договорились посидеть в кафе, надеюсь, ты не забыл?

Парень хлопает себя по лбу и виновато смотрит на Луханя.

-Черт, Лу, я совсем забыл, я ведь обещал Тао сходить с ним в кафе… не хочешь составить нам компанию?

Цзы Тао убивает больше вторая часть предложения, нежели первая, потому что «совсем забыл» он еще сможет пережить, но капитана футбольной команды на их ПЕРВОМ свидании (и совсем ничего, что Исин все еще не в курсе об этом) - нет.

-Думаю, у Луханя свои дела, Исин, - осаждающим тоном и уничтожающим взглядом в сторону пепельного красавчика, которому плевать с высокой башни на расползающуюся темную ауру ушуиста и ооо, я как раз голоден! Пошли! - не убирая свою перекинутую через плечо Исина руку.


Для Цзы Тао пытка смотреть на счастливого Исина с другим человеком, особенно с Луханем, потому что они с начальной школы вместе и тот очень красивый с бледной кожей и тонкими, почти совершенными чертами лица.

Признание, которое он долго репетировал перед зеркалом, разбивается в осколки, когда Лухань, не раздумывая, плюхается на диванчик рядом с Исином. Тао скрипит зубами, швыряя свою сумку, и идет делать заказ. Официант приносит огромное количество разносортной еды, которую он специально заказывает для Луханя, чтобы тот побыстрее свалил и оставил их вдвоем. Но у того, кажется, совсем другие планы, и, вдоволь наевшись, он начинает вспоминать о разном, постоянно трогая Исина.

Цзы Тао с шумом кладет палочки на стол, Исин хлопает ресницами, смотря на него, в то время как Лухань прищуривается, и выходит в туалет. Он быстро набирает номер Криса и просит избавиться от Луханя - Крис, я не шучу, я его сейчас по стенке размажу! Он все время трогает его!

Крис просит успокоиться и подождать около двадцати минут, за которые Тао успевает пересчитать все косточки Луханю в своей голове и любовно погладить кулаками его лицо и не только. Он вскакивает с места, когда видит светлую макушку Криса и кого-то мелкого рядом с ним. Как оказалось, это парень Луханя – Ким Чунмен с другого университета и Хань, ты случайно не забыл о завтрашней контрольной точке по английскому? - на что футболист хватается за свой рюкзак и чмокает своего парня - что бы я без тебя делал, Чунмени? Will you help me? с таким взглядом, что аж Крис завис - ага, help you с чем-то другим…

Когда наконец Цзы Тао и Исин остаются одни, попрощавшись с Крисом, которого уже около получаса ждет в кинотеатре Чонин, подошедший официант любезно оповещает их о закрытии заведения.

Небо над головой зажигается огоньками, и Исин резко останавливается посреди тротуара.

-Что это было, Тао?

Цзы Тао прикидывает, что сейчас не самый лучший момент обратить все в шутку, потому что у Исина слишком серьезное выражение лица, отчего он шумно сглатывает и перекидывает сумку на другое плечо.

-Где?

-В кафе.

-А что-то разве было? Мы просто хорошо посидели.

-Да ты готов был убить Луханя!

-Но его, кажется, это не тревожило, раз он продолжал все время прикасаться к тебе!

-Он всегда делает так. Он – мой друг.

-Но я тоже твой друг и не позволяю себе такого, - вулкан в груди Цзы Тао просыпается и стекает лавой между ребер.

-А мне бы хотел.. – Исин запинается. – Я тебе нравлюсь?

От такого пристального взгляда Исина Цзы Тао хочется скрыться в ближайшем мусорном баке, слиться с асфальтом или же залезть в свою сумку. Он теряется, потому что не представлял, что Исин припрет его к стенке таким вопросом, пересекая все пути к отступлению. Цзы Тао понимает, что рано или поздно придется сказать об этом Исину и, убирая руки в карман своих джинс, выдает:

-Я ревную тебя…. и ты мне нравишься…


Все-таки Лухань был прав, думает Исин, переплетая пальцы с теплыми пальцами Цзы Тао…



Шаг третий. Признание. «Я люблю тебя»



-Нет, Крис, я еще не признался, - Цзы Тао лежит на его кровати, обнимая подушку, - нет, у нас еще ничего не было, я его лишний раз трогать боюсь, сам понимаешь…

Крис отрывается от своего ноутбука и разворачивается к нему.

-То есть… совсем-совсем ничего? - удивляется бывший канадец. – Ну ты, друг, даешь!

Цзы Тао молчит. Этот вопрос волнует его с каждой встречей.

-Я не хочу так, хотя откуда тебе знать, вы с Чонином практически живете вместе.

-Эй, эй, эй полегче! Если мы живем вместе – это еще не значит, что… хотя ты прав, - самодовольно улыбаясь. - Мы давно признались друг другу.

От картины, где Крис – самый известный Казанова университета, признается в любви Чонину, его выносит смехом далеко и надолго. Крис запускает в него мышкой, а Цзы Тао прикрывается подушкой.

-И какого это было?

-Прямо на том месте, где ты сейчас лежишь, Тао, и это было шикарно.

Парень быстро ретируется с кровати, швыряя подушку на пол…



Отношения между ним и Исином были крепко связаны невинными нитями и любую пошлость, возникающую в голове, Тао тут же запихивал куда-нибудь подальше или же тренировался до состояния «я- труп».

Он по-прежнему встречал Исина после пар и даже один раз посетил его тренировку в танцевальном зале, где он чуть ли не попрощался со свой челюстью, потому что танцующий Исин – это нечто вызывающее и откровенно сексуальное, заставляющее униженно прикусить губу, сдерживая стон, под прохладной струей в душе.

Одному Богу известно, каких усилий ему стоит сохранять спокойное выражение лица, когда тот держит его ладонь во время просмотра фильма в кинотеатре, обнимает за талию и кусает, черт возьми! Ему нравится эта милая привычка, да он готов быть искусанным до смерти этими зубами, но последующий эффект его не радует, потому что самому в ответ хочется укусить соблазнительные губы в поцелуе и слизать сахарную пудру во время обеда в его любимом кафе.


А Исин чувствует себя комфортно, прикасаясь к его бедру своим и не замечая стиснутые кулаки Цзы Тао. Доходит до того, что ушуист начинает избегать встреч с ним, бормоча что-то о предстоящих соревнованиях и прости, Исин, я не могу сегодня - целомудренным чмоком в ямочку на щеке. Цзы Тао играет на нервах Чонина и Криса по телефону и громко ругается на да, трахни ты уже его и успокойся, романтик гребаный! Уй, Чонин, за что ты бьешь меня!? - последнего.

О каком сексе может идти речь, когда от одной мысли о поцелуе его бросает то в жар, то в холод, и пока он раздумывает, как бы подстроиться под ситуацию, чтобы наконец-то совершить это, Исин прощается с ним, отпуская ладонь и улыбаясь.

У Исина самый прелестный затылок и… спина, решает Цзы Тао после каждого прощания, смотря тому вслед.



Когда соревновательный сезон подходит к концу, он понимает, что это событие неизбежно, также как и приближение летней сессии. Тао всегда носит в кармане освежитель дыхания и, так, на всякий случай, сунутую в его ладонь Крисом пачку презервативов. (-Ты – мужик! Так будьте мужиками и сделайте, наконец, это! Я не хочу себе в друзья импотента.) А Цзы Тао просто любит и никак не может признаться.


Он обреченно выдыхает и не замечает, как к нему присоединяется Исин после тренировки и касается его локтя.

-Тао, я не знаю, что происходит, но тебя словно подменили.

Парень оборачивается на родной голос и отрицательно качает головой на его слова. Он осторожно сжимает его ладони своими и решает высказать все-все, что накопилось у него. Взгляд Исина с ноткой грусти и, кажется, он ожидает самого худшего, поджимая губы, отчего ямочка на щеке становится более заметной. У Цзы Тао в грудной клетке все порхает бабочками от осознания того, что такой парень принадлежит ему, слова признания сами вылетают.

-Я люблю тебя.

У Исина коктейль эмоций в глазах и вздрогнувшие губы под нажимом чужих губ, раскрываясь и пропуская влажный язык.

Цзы Тао и не предполагал, что целовать Чжан Исина настолько правильно и необходимо, как дышать воздухом, чувствовать свое бьющееся сердце и его тихое тсссс… я знаю. Я тоже…







the end.

@темы: fanfic, лэй, KAI, inspiración епта!, ифань, цзы тао, otp

---

i'm lucky of having such friends...
Бэкхен/Кенсу, Лухань/Чанель

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, AU
Предупреждения: OOC

AU! в котором Лухань и Чанель всячески стараются наладить личную жизнь До Кенсу.

Кенсу не верит, что согласился на уговоры своих друзей, оглядывая себя в зеркале. Нет, ему определенно не идут эти штаны.

- Твою мать, Лу, я даже дышать в них толком не могу, не дай Бог, нагнусь они порвутся и меня сразу же отымеют! Нет, я снимаю, к черту все и всех… Не трогай меня, не смей...АААААААААА ТЫ ПРИЩЕМИЛ МНЕ КОЖУ НА ЖИВОТЕ!!!

Ему не идет эта дурацкая прическа, которую так заботливо сооружал на его голове Пак Чанель, выливая и прыская все, что попадется под руку. Он уверен, что если вдруг на «Лу, вуа-ля, зацени-ка этот шедевр» друга попадет искра (не, ну всякое может быть), то он засверкает лучше всякой звезды на вечеринке.

Кенсу чихает пару раз от запаха одеколона Луханя, когда тот наносит ему легкий макияж на лицо.

- Лухань, успокойся, это всего лишь прыщ… нет, это не последствия недотраха…да, я в курсе, что у тебя с Чанелем нет прыщей... ЧТОООО!?! КОГДА ЭТО ВЫ УСПЕЛИ!?! ЕЛЬ, ЭТО ПРАВДА?!


До Кенсу действительно повезло с друзьями, которые очень! чрезмерно! с пеной у рта! хотели стать свидетелями его личного счастья. После случая с перезагаром в солярии он больше не доверял им, хотя выглядели они слегка виноватыми, когда он захлопнул дверь перед их носом, несмотря на – Кенсу, мы, правда, хотели как лучше. Крису ведь нравятся только смуглые парни – низким басом Пак Чанеля, пытающегося держать лицо кирпичом, и между ржачем Луханя - ты, как будто из африканского племени умба-юмба, До.

Он не общался с ними три дня, выключив телефоны и изо всех сил пытаясь не реагировать на громкий бас и китайские ругательства за входной дверью. Но, в конце концов, Кенсу сжалился над ними и впустил в свою квартиру, потому что у его соседки – боевой старушки, занимающейся на рассвете под его окнами кунг-фу, сдали нервы и тормоза, а таких огромных глаз, вылупившихся на эластичные нунчаки в морщинистой руке, у Чанеля никогда не было…



Кенсу натягивает кофту на свою задницу, которую соблазнительно обтягивают узкие штаны, и цепляет сетчатый подол кольцом, запутываясь.

- Я чувствую себя голым. Может, мы все вместе останемся дома и посмотрим «Мстит… ПАК ЧАНЕЛЬ! ВЕРНИ МЕНЯ ОБРАТНО НА ЗЕМЛЮ!!...


Через полчаса в дороге, бурчаний, недозатыльников Чанелю, потому что тот слишком высок, и просто доверься нам, Кенни, все пройдет отлично, обещаю - деловитым тоном Луханя за рулем, Кенсу посылает все в бермудский треугольник и откидывается на спинку сиденья, ерзая – хоть бы порвались!


На вечеринке, разрекламированной ему, как «…море напитков, хорошая атмосфера и… да, До, твои любимые Shinhwa, соглашайся…» таким искушающим тоном Луханя, словно тот предлагал совершить все девять грехов с предварительной путевкой в рай - Кенсу не смог отказать, протягивая уже руку к заветному шансу, перевязанной золотистой ленточкой, и только одно маааааленькое условие…

Если бы он только знал, что из этого выйдет трансвестит-До-Кенсу-в-не-пойми-каких-колготках-на-голую-задницу ( - Погоди, погоди, ты предлагаешь мне надеть вот это?? – указывая на какие-то полоски ткани, скрепленные вместе, - ни за что, я лучше совсем без трусов обойдусь…) он никогда бы не согласился на эту затею.

Он молча проходит через главный вход вслед за своими друзьями, оскалившись в сторону брутального охранника, который кажется, намеревался спросить его про паспорт, потому что вход несовершеннолетним запрещен, но Чанель быстро решает проблему и они оказываются в элитном клубе.

-Тут много красавчиков, До. Ты присмотрись только, - орет ему в ухо Лухань, стараясь перекричать громкие биты из колонок по периметру, и подталкивает к танцполу, не забывая потащить за собой и Чанеля, кивающего своим знакомым.

Что за разврат они творят? - думает Кенсу на негнущихся ногах, проходя к бару и слыша одобрительные свистки за спиной Луханю, использующего своего парня, как шест для своего недострип-выступления.

Он заказывает стопку мартини и опрокидывает все содержимое в себя одним глотком.

У него портится настроение, когда на его вопрос бармен отвечает, что Shinhwa ушли буквально полчаса назад. ( - Ну все, олень, ты заплатишь за штаны…)

До Кенсу готов рвать и метать слишком высокого корейца и слишком настойчивого китайца.

Он уже подрывается с места, чтобы привести свои мысли в действие, как чувствует горячую ладонь на своей заднице. Кажется, планы поменялись.

Первое правило, которое нужно запомнить при дружбе с До Кенсу – не подходить и не трогать его в состоянии аффекта, поэтому не удивительно, что в своей голове он врезал незнакомцу в нос и разбил ближайшую бутылку на барной стойке об его голову, хотя откуда же было знать брюнету, опробовавшему мягкость выпуклостей Кенсу, об этом большом «но».

Кореец разворачивается к жертве лицом и улыбается своей самой маньяческой улыбкой из всего арсенала, продвигаясь рукой к оставленному бокалу с вином, но его ладонь резко перехватывают пальцы - мягкие и прохладные.

Малыш, я тебя везде ищу - касаясь дыханием уха и обнимая за талию.

Кажется, планы покинули черепную коробку, растворяясь в приятном тембре и интимности момента.

- Ты знаком с Цзы Тао?

Кенсу отрицательно качает головой, а брюнет кривит губы в усмешке.

-На твое - не претендую, Бэк, - оценивающе скользя по фигуре Кенсу и исчезая в толпе.

Кенсу кажется, что тот мог бы уже перестать его обнимать, о чем ему и сообщает.

Бэкхен смотрит в его лицо, на секунду задержавшись на губах, и отнимает руку.

-Извини.

На нем черная кофта с глубоким вырезом, цепочка, выделяющаяся на бледной коже, и ни грамма макияжа.

Кенсу перехватывает его заинтересованный взгляд и отворачивается, ища взглядом в толпе своих друзей. Ему хочется поскорее уйти домой и больше ни за что в жизни не посещать такие сомнительные мероприятия, где каждый, вроде Цзы Тао, мог подойти и облапать его. Он замечает верхнюю часть головы Пак Чанеля и поворачивается к Бэкхену, чтобы поблагодарить и попрощаться – желательно навсегда.

Бэкхен оказывается слишком близко, дразня ароматом своего парфюма и слегка улыбаясь.

-Я бы тоже не устоял перед такими штанами, - вытаскивая сигарету и щелкая зажигалкой.

Пламя освещает его лицо и гаснет в темных зрачках под рваной светлой челкой. Он щурит глаза и затягивается.

-Бен Бэкхен.

Кенсу кусает нижнюю губу, раздумывая сказать ли ему свое имя или чужое, но его размышления прерывает Чанель:

-Кенсу! Где ты пропадал? – положив ладонь на его плечо и заметив Бэкхена, - Познакомишь? ...

У Бэкхена приятная улыбка, прохладные пальцы и позвони мне шепотом на ухо, прощаясь и оставляя визитную карточку после часа знакомства.

У Чанеля с позже присоединившимся Луханем «аллилуйя» в глазах и слишком широкие улыбки, а у Кенсу смущение от пристального взгляда Бэкхена и отдай визитку, Ель, да не выброшу я после его ухода.



На следующий день в его квартире разгорается третья мировая, где враги в лице Луханя и Чанеля пытаются всячески сломить оборону неприступного До Кенсу, отказывающегося звонить Бэкхену.

-Твою мать, Кенсу, живо взял и позвонил, - Лухань начинает не на шутку сердиться, - куда ты дел визитку? – квартира последнего была разгромлена буйством китайца, а найденная визитка сфотографирована, на всякий случай.

-Звони.

-Но…

-Звони, Кенсу, а то я сам позвоню.

-Не посмеешь…. хорошо! Хорошо!



-Алло, Бэкхен? Да… тот самый… в штанах с расстегнутой ширинкой??? – Чанель роняет планшет из рук - ... нельзя же так шутить… Встретиться?.. Ээээ… Хорошо, - почувствовав пальцы Луханя на своем затылке, - когда? …в девять вечера, да, я свободен. До встречи…



До встречи добрых четыре часа, а нервы Кенсу уже на пределе. Лухань злой, не находя аргументов, чтобы «изменить» его образ, а Чанель пытается успокоить своего парня, в конце концов целуя. Лухань сжимает пальцами футболку на его груди, и скользит рукой к бедрам, притягивая. Кенсу кривит лицо от этих «нежностей»; он никак не может привыкнуть к мысли, что между его друзьями нечто большее, чем простая дружба, и выходит из квартиры, оставляя их наедине.

Ему нравится гулять по вечерам, когда город теряется в сумерках, только зажигаясь ночными огнями. Естественно, что Лухань и Чанель хотят ему только добра, но ему уже осточертели их попытки свести его с кем-то. Он простой и обычный, никому неинтересный. За последние два года у него не было стабильных отношений, а последний закончился в первый день лета и ты отличный парень, До, но… голосом его бывшего парня Ким Чунмена и прощальным сигналом его черной BMW, которой позже проткнули шины на остановке, а Чанель самодовольно выпятил грудь на такую новость.

Когда на часах без десяти девять он сидит с Луханем и Чанелем в салоне машины перед рестораном. Кенсу чувствует как внутри все странно напрягается перед встречей, потому что ему кажется, что для Бэкхена – это просто развлечение на ночь, а ему бы не хотелось такого, о чем он, нервно поправляя браслет на руках, сообщает Луханю. Китаец переглядывается с Чанелем и протягивает ему пачку презервативов, заранее обрывая возмутительную речь друга.

- Просто расслабься, До. В конце концов, секс помогает снять напряжение, - пихая ему в ладонь три пачки, - Иди, давай, и позвони нам завтра.


Кенсу глубоко вздыхает перед тем, как толкнуть стеклянные двери и оказаться в помещении. Бэкхен уже там, небрежно поправляя воротник своей черной рубашки и вставая ему навстречу. Он мягко улыбается и подзывает официанта.

У Кенсу внутри все странно пищит от взглядов Бэкхена и тонкой сигареты между длинными изящными пальцами. Он вспыхивает, когда в голову лезет непрошенная картина, где эти пальцы на его коже, а губы на…

Ему кажется, что все его помыслы написаны на лице, и от этого становится некомфортно, он потирает свои влажные ладони об ткань брюк и ощущает квадратные упаковки презервативов - твою мать, Лу...


Но голос Бэкхена и непринужденная обстановка расслабляют Кенсу, заставляя улыбаться и участвовать в разговоре. Он чувствует, что рядом с ним ему спокойно и как-то неловко, потому что каждый раз, когда тот по-особенному смотрит на него, поднимая свой бокал с вином, ему хочется стянуть скатерть со стола, обмотаться ею и притвориться засохшей мумией.

Два часа пролетают незаметно, а по возвращении домой Кенсу помнит только маленькую родинку в уголке губ, которую он рассмотрел, когда Бэкхен приблизился к нему вплотную, открывая переднюю дверь своего автомобиля, шоколадного цвета глаза, линию не слишком пухлых, но соблазнительных губ и встретимся завтра?



Завтра будит Кенсу звонком телефона и любопытным голосом Луханя.

Он в нескольких словах пересказывает ему свои приключения и отнимает телефон от уха, выключая, когда тот взрывается от эмоций при новости о втором свидании, а потом и третьем, четвертом…

Кенсу нравится Бэкхен, ему нравится его запах, манеры, голос, который он слышит уже чаще, чем голоса друзей, которые не скрывают радости, приветствуя Бэкхена на игре в боулинг. Он напрягается, когда тот подходит к нему сзади и показывает, как правильно кидать шар, и внезапно впадает в ступор, понимая, что у них даже не было нормального первого поцелуя, прикосновение губ к щеке после каждого свидания не в счет.

Но, когда это случается в первый раз, Кенсу смущается, прижатый к стенке и лишенный бегства двумя руками по обеим сторонам от плеч, услышав малыш, посмотри на меня. Он медленно поднимает взгляд с выреза майки вверх по шее, скользя по губам, и пересекается с его.

Губы Бэкхена мягкие и настойчивые в поцелуе, скользя языком в рот.

Лухань с Чанелем празднуют это событие бутылкой хорошего вина и До, пригласи его к нам на ужин.

За время ужина Бэкхен не отрывает взгляда от Кенсу, а Лухань обнимает Чанеля, прощаясь с ними у порога квартиры.

Кенсу больше не смущается, когда Бэкхен целует его, но все равно краснеет, когда прохладные пальцы касаются внутренней стороны бедер, а вдох растворяется в поцелуе.



***

-Как ты думаешь, они уже? – Чанель приподнимается на локтях и смотрит на курящего Луханя, лежащего на его животе.

-Судя по тому, как он пожирал взглядом Кенсу за ужином, думаю сегодня, как раз все будет, если уже не.

Чанель опускается обратно на подушку и перебирает пальцами светлые пряди луханевских волос.

-И все-таки хорошо, что мы тогда попросили Цзы Тао…






the end.

@темы: fanfic, олень, *кровь носом*, inspiración епта!, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён, пак чанёль, otp

---

Я ДЕЕЕЕЕЕЕЕЕБИЛ!!!!!!!!!!!!! И Я ДОПИСАЛ ТТ
ТТ__________ТТ Я ОТПУСТИЛ ИХ. ФУХ. ПОРА ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ. АГА. ДИПЛОМНАЯ ЦЕПЛЯЕТСЯ ЗА МЕНЯ СВОИМИ НЕДОПИСАННЫМИ БУКВАМИ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИМ СПИСКОМ КХАХ

БУАЗАХХХАХАХ КТО ТО ОТПИСАЛСЯ. НУ, ЕЙ БОГУ. ПО-МОЕМУ И ТАК ПОНЯТНО, ЧТО Я БУДУ ДОЛБИТЬ НЕКАНОНЫ.
ПОЧЕМУ ТО ВСЕГДА ПРОТИВНО, КОГДА ОТПИСЫВАЮТСЯ ПОСЛЕ ФИКА С РЕДКИМ НЕКАНОНОМ ФУ НА ВАС

@темы: маня, аджика-задрот, acontecimientos

---

ааааааа шипперы таорисов , вы меня пугаете ...

@темы: аджика-задрот

---

блять. блять. блять. блять. это все, что я могу сказать. тт цветы долбанные! хуйня получается какая-то. оставьте уже меня в покое.

@темы: аджика-задрот, кто дебил? — верно.

---

и все-таки у меня новый отп.

@темы: inspiración епта!, аджика-задрот, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён, воробушек су, otp

---

и почему я вас не "вижу"?

моська криса хдд

@темы: JODER!!!, аджика-задрот, прыщик моего сердца — о сехун, цзы тао

---

я просто оставлю это здесь.

после перевода лэйли....

@музыка: exo baby don't cry

@темы: *кровь носом*, inspiración епта!, аджика-задрот, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён, ифань, otp

---

это шоу поднимает мне настрой уже несколько дней х))

люблю урганта.

@темы: аджика-задрот, otros

---

МЕЧТА ИДИОТА СБЫЛАСЬ. 2ПМ И ЕХО.

буагагагга тэкич такой страшненький! я так люблю их тт

@темы: fangirling, 2пм, аджика-задрот, acontecimientos

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра