Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

недотворчество.

comin' home

Исин/Чанёль

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU
Предупреждения: OOC, Инцест

писалось для Fly High, которая по сути их и не ждет.
спасибо осаки
не написалось бы, если бы не ребенок с этой инструменталкой [helios – bless this morning year]

Исин думает, что люди как чемодан, который он сейчас держит в руках.

Исин думает, что люди как чемодан, который он сейчас держит в руках.

Разного размера, форм, цветов, с металлическими уголками или без, в ретро стиле, простые, обычные, на колесиках. А может совсем такой же, как оставшийся чемодан от прежних хозяев квартиры, среднего размера, прямоугольной формы с двумя заклепками рядом со слегка поржавевшими замочками, ключи от которых вероятно потеряны, и выцветший из некогда благородного оттенка древесины в тусклый коричневый.


Все люди – как чемоданы.


Заполняют его своей жизнью, набивая содержимое воспоминаниями, носят на себе, спотыкаясь, прогибаясь под его тяжестью, затем выбрасывают их за ненадобностью с высоты пройденного пути, а чемодан раскрывается, ударяясь о землю, и вещи лежат выпотрошенной кучей рядом – ломаются.



Он разжимает пальцы на изогнутой металлической ручке, опуская его на колени сидящему Чанёлю. Тот с совершенно искренней радостью скользит ладонями по очертаниям единственного багажа и прижимает к своей тощей груди, скрытой под когда-то алого цвета футболкой, обнимая.



Для Чанёля всегда был важен этот неизменный атрибут любого путешественника. С тех самых пор, как он обнаружил его наверху шкафа – покрытого таким слоем пыли, словно никто никогда не вставал на табурет с мокрой тряпкой, чтобы убраться там.

Хён, смотри, что Чанёль нашел.

Иногда Исину казалось, что важнее его самого.

Сколько бы он не видел его, тот обязательно был занят своей драгоценностью. Бережно открывал замочки, которые звучали тоскливым скрежетом, но это, по-видимому, приводило в восторг его сводного брата, потому что Чанёль мог проделывать эту нехитрую комбинацию действий сто раз подряд, пока однажды Исина это не вывело из себя.

Он навсегда запомнит выражение глаз, всегда отводимых в сторону при любом обращении к нему, и свое отражение в темных расширенных зрачках, задернутых влажной пленкой: бледное лицо с усталой тенью на нижних веках, на левой скуле до сих пор саднило от полученных ударов, а под глазом к утру должен был появиться лиловый синяк.

Прости, Чанёра. Хён не хотел, – почувствовав вину, которая била намного болезненнее, и помогая собирать содержимое чемодана: старый фотоальбом, несколько полароидных фотографий, перемотанных горчичного цвета шерстяной ниткой (Исин понял, куда исчез его зимний шарф), пуговицы разных размеров, кнопка от выключателя, пара шахматных фигур, старые письма, датированные двадцатилетней давностью, любимое цветочное платье покойной матери, пара книг в мягком переплете, скомканные фантики от конфет и сами леденцы, а еще какое-то комнатное растение в маленьком глиняном горшочке.

Исин видел, как Чанёль, уткнувшись голыми коленями в деревянный пол, пытался обратно прилепить расколотые на две части осколки горшочка, и у него не получалось: чернозем пачкал его пальцы и застревал между щелей полочных досок. Но младший не терял надежды, снова и снова придерживая ладонями глиняную посуду, чтобы та потом секундой позже после разжимания рук вновь обнажала намертво вцепившиеся в почву корни растения.

Исин не выдержал.

Быстро оказавшись на кухне, он открыл дверцы шкафчиков в поиске чего-нибудь подходящего и опустился на колени рядом с братом с пожелтевшей от налета белой кружкой.

– Давай, попробуем сюда, – накрыв чужую ладонь своей и почувствовав сырость земли.

Чанёль замер на секунду, позволил отобрать у себя разбитые осколки и отстраненно наблюдал, как Исин пересаживал растение. Когда последний слой почвы был высыпан в керамическую емкость, парень приблизил ее к брату, разбитые костяшки немного жгли крупицы земли.

Чанёль минуту смотрел на опустившиеся листья растения, подвинул к себе чемодан и, проверив его содержимое, поднялся на ноги. В этот момент что-то внутри Исина треснуло, он устало выдохнул.

Чанёль был намного выше его, и между ними была разница лишь в два года.

Вначале была неприязнь к существу, посмевшему забрать его у собственной матери, потом добавилось и раздражение от улыбок, адресованных только младшему.


Исин бы тоже хотел, чтобы ему так улыбнулись.


Чанёль казалось, не понимал, что Исин хотел помочь ему, и уголки его губ жалобно опустились, а в закрытом чемодане что-то звякнуло.


Пересаженное в кружку растение так и осталось нетронутым.



Когда утро пробралось в сон и вернуло в реальность, где старая съемная квартира, старый диван и футон в углу единственной комнаты, Исин увидел подле себя леденец, обернутый в яркий фантик кислотно-зеленого цвета. Он приподнялся со своего лежачего места, устремив взгляд на спящего Чанёля. Холодное тусклое солнце заливало светом деревянный пол, на котором лежал чемодан, а на нем стояла кружка с растением.

Губы старшего дернулись в улыбке.

Утро раскрасилось в цвет фантика, и на вкус была кислой, как сам леденец, но оставила после себя странный привкус счастья.




Исин смотрит на довольного брата, которому обещали маленькое путешествие и велели собрать свои вещи.

– Хён, Чанёль любит путешествовать, у Чанёля даже есть чемодан, – блестящими глазами заглядывая в тщательно отводимые.



Для Чанёля никогда не существовало сложностей. Он делал выбор из двух возможных и жил с этим. Будь то его любимая гречневая каша на завтрак или же омлет из трех яиц, разноцветные карандаши или же простой, выводящий точеным графитом по напечатанным буквам в тексте любой книги. Чанёлю нравилось обводить буквы. От усердия он иногда высовывал кончик языка, и, добившись конечного результата в содержимом одной страницы, аккуратно убирал обратно карандаши и книгу.

Когда ночь стучалась в окна, зажигая лампочки, Исин отлучался.

На два часа – не больше. За это короткое время он успевал заработать столько денег, что им хватало на недельное проживание. Старший стягивал капюшон толстовки с головы, показывая лицо охраннику в одном из притонов китайской столицы, расположенной в подвальном помещении ночного клуба, и проходил через толпу танцующих людей.

Когда-то Исин любил танцевать.

Он спускался вниз, минуя целующиеся пары, и делал ставку на себя в предстоящем бою. Бою без правил в душном помещении цокольного этажа, с окон которого видны были только фары проезжающих мимо автомобилей. Жестокость людей, требующих добить противника и скандирующих после полного нокаута Лэй! Лэй! Лэй!, не считая двух сломанных ребер, боли в почках и размазанной по лицу крови от удара в нос, разгоняла адреналин в крови, заглушая все, кроме единственного пульсирующего в мозгу хён… хён… хён. И Исин бил, вмазывал кулаком в чужую плоть, чувствуя ответную боль в костяшках от силы наносимого удара, плевался кровью и не сдавался, ставя блок, чтобы защитить верхнюю часть туловища от чужой обуви, безжалостно сбивающей частоту дыхания.

Шесть минут по три раунда - и хрустящая банкнота сминалась в кармане кожаной куртки.

Один раз после неудачного боя, он еле как добрался домой. Было довольно поздно, и Чанёль спал, завернувшись в одеяло, словно в кокон на своем футоне. Исин начал стягивать с себя одежду прямо с порога и, встав под душ в одних джинсах, позволил себе издать приглушенный рык сквозь стиснутые зубы. В боку кололо болью, казалось, что ему туда бьют тупой лопатой. Холодная струя била по обнаженным плечам, стекая с разводами крови в водосточную трубу, а Исин тяжело дышал, упершись руками в грязно-синего цвета кафель.

Кое-как натянув на себя свитер, он тяжело рухнул на диван, откинул голову на спинку и замер. Тишина давила и одновременно приносила успокоение. С мокрых волос капала вода, оставляя на коже холодные дорожки и исчезая под растянутым черным воротом. Не было сил даже шевельнуться и принять более удобное положение. Каждая мышца болела, словно в нее впрыснули жидкое олово и оставили затвердевать, а под кожей горело. Исин качнулся слегка вперед, отрывая затылок от спинки, и подбородком уткнулся себе чуть пониже ключиц, ладони упали на старую диванную обивку по обеим сторонам от бедер. Болезненная вялость овладела всем его телом, и ничего не хотелось, кроме как сидеть в такой позе и ждать конца.

Ему думалось о многом и ни о чем одновременно. Все обрывалось, крутилось, и от этого немного мутило. Исин закрыл глаза. Он не почувствовал, как кто-то присел рядом.

Хён, Чанёль пришел к хёну.

Мир существовал в неясных очертаниях мебели на голых стенах, через тусклый свет фонаря через окно, и тихом дыхании рядом. Сердце Исина отсчитывало ударами сопение младшего, что разливало тепло по измученному телу. В тот момент слова теряли свою ценность, и важным оставалось лишь присутствие Чанёля рядом, чья голова ощущалась тяжестью на плече, но это не волновало Исина, и он ни разу не шевельнулся. Он чувствовал себя так, словно в нежилом уже доме разожгли камин, приготовили вкусную еду, и все это в ожидании его.

Исин почувствовал себя нужным.

Ему хотелось сжать чужую ладонь и просидеть так рядом вечность, ни о чем не думая и не мечтая. И Чанёль, казалось, прочитал его мысли, нащупав его правую руку, он аккуратно переплел свои пальцы с его. Чужая ладонь была горячей на ощупь, словно только что вытащенный из духовки хлеб, и Исин слегка повернул к младшему лицо. Мокрая челка закрывала глаза, а разбитый уголок губ обожгло теплым дыханием. Чанёль отстранился, и мир Исина рухнул.

Все встало на свои места, как в финальной раскладке пасьянса, когда все карты разлетаются по монитору, выстраивая правильно собранные масти.

Детские обиды, непонятная ревность, злость, рассыпавшиеся черепичной кладкой мечты после похорон матери, выразительные глаза, смотревшие сквозь него, пустой равнодушный взгляд, острые коленки, оттопыренные уши, которые он всегда находил трогательными. Усталость.

Младший неуклюже поднялся с места, послышался глухой стук об пол чемоданом, мягкий шелест одеяла и все вновь заполнилось тишиной.

Исин прикрыл глаза ладонью.

Сердце отпустило.




Тусклый аквамарин определенно не подходит Чанёлю, думает Исин, когда они вдвоем ждут прихода врача, а стены вокруг – выжженная морская вода. Чанёль все также обнимает свой чемодан, словно самое драгоценное в мире, и с улыбкой осматривается по сторонам. Его взгляд привлекают комнатные растения в глиняных горшочках, подвешенные за тонкие цепочки на потолке, и аквариум с черепахой под ними на журнальном столике - эдакий живой уголок.

Исин давно не видел его в таком возбужденном состоянии, с такими живыми глазами.

Младший любовно пододвигает к себе по поверхности широкой деревянной скамьи принесенную с собой кружку с распустившимся светло-кремового цвета бутоном.

– … Для Чанёля будет лучше, если он побудет у нас некоторое время… ему полегчает… а потом вернется домой…


Исин кусает фильтр сигареты, наблюдая за сгустившимися облаками на небе через окно.



Накрапывает дождь.



– Хён вернется за Чанёлем? – Исину становится дурно от этого вопроса шепотом, постукивая пальцами по поржавевшим замочкам чемодана.

– Хён обещает, – опускаясь перед ним на колени и заглядывая в глаза.




Все люди, как чемоданы, думает Исин, ловя перед глазами размывающиеся очертания чужих лиц. Во рту ощущается привкус крови. Кто-то хлопает по его щекам.



Все люди – чемоданы.



Разного размера, форм, цветов, с металлическими уголками или без, в ретро стиле, простые, обычные, на колесиках.

Они заполняют пустоту в нем своей жизнью, набивая содержимое воспоминаниями, носят на себе, спотыкаясь, прогибаясь под его тяжестью, затем выбрасывают их за ненадобностью с высоты пройденного пути, а чемодан раскрывается, ударяясь о землю, и вещи лежат выпотрошенной кучей рядом – ломаются.

Где-то вдалеке слышится вой полицейских машин и скорой помощи, а перед глазами тусклый цвет акварели и Чанёль в выцветшей футболке когда-то красного цвета, сидящий на скамейке посреди выжженного моря с чемоданом на коленях и с кружкой с цветком в ладонях.



Хён вернется за Чанёлем.



Глаза Исина закрываются.










the end.

@темы: маня, fanfic, лэй, inspiración епта!, аджика-задрот, acontecimientos, пак чанёль

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

@темы: inspiración епта!, бён-я-закрашу-тебя-до-смерти-бэкхён

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

@темы: no comments, типичный я, JODER!!!, аджика-задрот, кто дебил? — верно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

это нечто... это пузырьки счастья в легких ;_;

@темы: маня, *кровь носом*, inspiración епта!, Чондэ Q_Q, аджика-задрот, малыш чонин или "нуна, не плачь"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

матьмояженщина

@темы: маня, KAI, типичный я, JODER!!!, аджика-задрот, acontecimientos, ахереть не встать

---

вкусности сегодняшнего дня ♥

***

@темы: fangirling, no comments, маня, *кровь носом*, типичный я, inspiración епта!, аджика-задрот, ШИППЕР-ХАЛК/ЕБАШИТЬ_КРУШИТЬ_МОД_ОН, давайте умрем?, ифань, воробушек су, чанкай, otp

---

@темы: inspiración епта!, прыщик моего сердца — о сехун

---

.

@темы: inspiración епта!, аджика-задрот, кибоми